Вот уже 20 лет мы, представители около 140 этносов, живем в независимой стране, главным богатством которой являются мир, стабильность и межнациональное согласие. По моему глубокому убеждению, чтобы и дальше сохранять эти наши достижения, представителям всех этносов необходимо, лелея самые добрые отношения друг к другу, максимально адаптироваться в казахскую среду, понять и принять все казахское как свое родное и близкое. Это вовсе не значит, что надо раствориться, потеряться как этнос. Напротив, необходимо сохранять, беречь и развивать свое национальное, но в то же время быть и носителями казахских духовных ценностей.

Нас роднил язык казахов

Помнится, в 2005 году Талдыкорган с рабочим визитом посетил Президент Нурсултан Абишевич Назарбаев. Во второй половине дня он вышел на центральную площадь, чтобы пообщаться с народом. И когда я поприветствовал его на чистом казахском языке, он улыбнулся и сказал: «Спасибо. Вы очень богатый человек. Берегите и умножайте это богатство. Государственный язык еще больше сплотит всех казахстанцев».
Истинно это так. К сожалению, согласно официальной статистике сегодня все еще 30% казахстанцев не владеют государственным языком. Это обстоятельство, хотим мы этого или нет, порождает некоторое напряжение в обществе, недопонимание и взаимные претензии среди отдельных категорий людей. Но, если завтра представители всех этносов заговорят на одном государ­ственном языке, все эти проблемы исчезнут сами по себе. Больше того, мы станем ближе и роднее, лучше будем понимать друг друга. А это именно то, к чему стремимся все мы во главе с нашим Президентом.

Казахи говорят: «Піл көтер­мегенді тіл көтереді». О сближающей силе языка, о его способности роднить людей, находить в любой ситуации ключ к пониманию я знаю не понаслышке. Мое детство пришлось на 50–60 годы, когда все еще сказывались тяжелые последствия Великой Отечественной войны. И я был свидетелем того, как казахский народ вместе с русскими, украинцами, немцами, депортированными чеченцами, балкарцами, корейцами стойко переносили все тяготы судьбы, делили вместе и горести, и радости. И не последнюю роль здесь сыграло то, что представители других национальностей стремились говорить на казахском языке, знать и уважать обычаи и традиции народа.

В селе Октябрь близ Талдыкоргана, где я родился и вырос, не было чисто казахской среды. Напротив, там много было представителей других национальностей. Поэтому мы общались и на русском, и на казахском языках. И обычаи знали, и традиции тоже. Когда все мы – грек Костя Сираниди, кореец Виталий Ким, немец Шурка Раис, поляк Коля Польщиков, русский Саша Кондратенко – собирались вместе с казахскими мальчишками поиграть в футбол или хоккей, нас разнила только внешность, во всем остальном ничем не отличались, потому что говорили на одном языке.

Готовность всегда прийти на помощь, поддержать в нужный момент была тогда для всех нормой. Помню, в ауле часто организовывали «Белхи». Это чеченская традиция наподобие казахского «Асара», когда жители всем селом или, скажем, улицей помогают соседу убрать урожай, построить дом, навести порядок в хозяйстве. Народу на такие мероприятия собиралось очень много. Разбившись на бригады, устраивали настоящее соревнование: кто больше и быст­рее сделает. В перерыве и после окончания работы затевали «Ловзар» – «Праздник». Несмотря на усталость, веселились от души: песни, пляски, шутки, смех. Сменяя друг друга, играли чеченская гармонь, казахская домбра, русская балалайка. И не было никакой разницы, кто какой национальности. Атмосфера человечности, доброжелательности, граничащая с альтруизмом, готовностью прийти на подмогу, поддержать в тяжелые минуты, делали людей очень близкими. Помнится, мать не раз говорила: «Глядя на этих неутомимых людей с открытыми лицами, жить становится легче. Да оградит их Аллах от всего плохого!».

Жили как одна семья

Порой приходится слышать: вот, мол, знаешь язык, потому что вырос в ауле, казахской среде, куда, дескать, денешься. Не спорю, этот фактор играет не последнюю роль. Но главное не в этом. В вопросах знания или незнания языка случайностей или стечений обстоятельств не бывает. Здесь все зависит от атмосферы, в которой ты рос, от воспитания и собственной позиции. Мои родители, к примеру, будучи настоящими чеченцами, наравне ценили и все казахское. Их отличали простота, хлебосольность, подчеркнутое уважительное отношение к соседям, да и вообще, ко всем односельчанам. И нашу семью, в которой одинаково хорошо говорили и на чеченском, и на казахском, и на русском языках, все воспринимали как свою, родную.

С особым уважением аульчане относились к моему отцу Саламу. Именно знание казахского языка позволило ему постичь культуру, обычаи, традиции, проложить путь к сердцу каждого, кого он знал. К нему шли и стар, и млад: кто за советом, кто за материальной помощью, а кто просто так, поговорить, пообщаться. И никогда никому он не отказывал. И люди воздали ему за дела его добрые.

…Этот день декабря 1997 года я не забуду никогда. Пожалуй, это был один из самых тягостных моментов в моей жизни. Отец был тяжело болен. Мы знали, что это очень серьезно, поэтому решили увезти его на Кавказ, где похоронены его родители и братья. Но он отказывался уезжать. Так и сказал: «Никуда отсюда не уеду. Я люблю эту землю и людей, похороните меня здесь». Но мы не послушались его.

…Пронизывающий до костей холод. И двор, и улица заполнены людьми. Они ждут часами, чтобы проститься со своим односельчанином. Мы осторожно выносим отца и кладем на носилки, установленные в машине «скорой помощи». Он с трудом приподнимается. Внимательно окидывает взглядом таких родных для него людей. Затем, пытаясь скрыть наворачивающиеся на глаза слезы, с дрожью в голосе произносит на казахском языке: «Дорогие мои земляки, односельчане, вся моя жизнь прошла вместе с вами. Для одних я был братом, для других – отцом. Но всех вас я любил одинаково сильно… Всегда старался помочь каждому, поддержать в тяжелую минуту. Мне очень больно расставаться, осознавать, что больше никогда вас не увижу. Прощайте, будьте счастливы, и да оградит вас Аллах от всего плохого. И простите меня, если я кого-то обидел или был несправедлив…» Когда машина медленно ехала по улице, многие плакали навзрыд. Они знали, что этот человек, который был для них родным и близким, навсегда уходит от них. И еще они знали, что он оставил после себя добрый след…

Благодарные сельчане чтят память о своем земляке Саламу Идигове. После кончины его именем назвали самую большую улицу в нашем родном Октябре. Они продемонстрировали, что самое главное в наших отношениях – это человечность, порядочность, доброта и уважение. А принадлежность к национальности, роду-племени не имеет никакого значения.

Завещание мудреца

Я часто бываю в родном ауле, в доме своих родителей. И когда въезжаю на улицу Саламу Идигова, меня переполняют чувства гордости и глубокой благодарности всем своим односельчанам. В эти волнительные минуты перед глазами, как кадры кинохроники, сменяя друг друга, проносятся годы моего детства, отдельные эпизоды той незабываемой поры.

Проехав по улице Саламу Идигова, я, конечно же, непременно сворачиваю на улицу Шайкена Медиева (это тоже наш сосед, ветеран Великой Отечественной войны). Закуток моего детства. Здесь все до боли родное и близкое. Каждый уголок, каждое дерево, каждый клочок земли навевают воспоминания. Но, главное, конечно же, люди. Многих уже давно нет в живых. А с ныне здравствующими по-прежнему добрые и теплые отношения. Обязательно загляну к Кажану-ага Шырбаеву. Нам есть, о чем поговорить. Я всегда с интересом слушаю его воспоминания, связанные с историей нашего села, с нашими родителями. Ну и, конечно же, вспоминаю о своих сверстниках, которые родом из моего босоногого детства… Вместе до упаду гоняли мяч, «бились» в хоккей, состязались в меткости, играя в асыки, до посинения плескались в нашей родной речушке Жарлы­озек, сбегали с уроков на очередной индийский фильм, стаями мчались далеко в поле, чтобы посмотреть на чудо-самолет под названием «Кукурузник». А бывало и бузили, колошматя друг друга.

Нас, независимо от национальности, роднит то, что мы родились на одной земле, жили и росли под одним общим шаныраком. То, что наши родители относились друг к другу как братья и сестры, в радости и в горести всегда были вместе. То, что все мы – дети казахской степи, которая выпестовала и взрастила нас. А еще – мы воспитывались на культуре, обычаях и традициях казахского народа. И все это у нас в крови.

…Как то, в очередной свой приезд в Октябрь, я зашел и к Кажану-ага, поздороваться, справиться о здоровье, делах. Когда мы вышли во двор, он подвел меня к навесу, под которым хранилось сено. Указав на небольшой фрагмент саманной стены, он сказал: «Это единственное напоминание о доме, в котором жил мудрый чеченец, молла Ахьяд. Я сохранил его в память об этом удивительном человеке». А затем, немного подумав, добавил: «Насколько же сильно переплелись наши судьбы. И мы все об этом помним. Недавно из Чеченской Республики приезжали родственники Ахьяда. Надо было видеть их состояние, когда я показал им этот кусок стены! Они засняли его на видеокамеру и увезли с собой горсть земли».

Слушая рассказ аксакала, я вспомнил эпизод давно минувших дней. Мне было тогда лет шесть-семь. В 1961 году, перед отъездом на Кавказ, этот самый молла Ахьяд собрал своих односельчан и сказал: «Я отправляюсь в дальний путь, на Родину предков. И увожу с собой горсть казахской земли. И не просто земли, а святой земли, на которой живет благословенный народ. И уготована этому народу прямая дорога в рай. Почему? Потому что у казахов есть три вещи, о которых сказано в Коране. Это – Великая многострадальность, Великая терпимость и Великая хлебосольность». При этом он особо подчеркнул ценность последнего фактора.

«Какая все же удивительная штука жизнь» – подумал я. Сын депортированного народа мудрец Ахьяд сумел как никто понять душу казахов, их внутренний мир. Он сказал о них так, как до него никто не говорил. И этим самым он выразил особую любовь, особые симпатии и уважение к тем, кто в самый критический для него и его народа момент подставил плечо, проявил гуманность и сострадание. Чтобы хоть немного притупить боль разлуки с братьями-казахами, чтобы нить связующая не разрывалась, он увозит с собой горсть земли. А потом там, уже на Кавказе, завещает, чтобы после его смерти землю эту положили на его могилу. И вот, почти 50 лет спустя его потомки, помня о его воле, вновь привозят святую казахскую землю на место его покоения.

Мы сегодня много говорим о единстве, межнациональном согласии. Любим рассуждать и о секретах Казахстанской межэтнической толерантности. И говорим при этом заумно, оперируя научными категориями. А был бы жив мудрый Ахьяд, он бы объяснил это просто: «Святую казахскую землю от всего плохого оберегает сам Всевышний Аллах. А мир, согласие и спокойствие – все это, в первую очередь, благодаря казахскому народу, его мудрости, терпимости и миролюбию». И это истинно так.

Атсалим Идигов,
член Ассамблеи народа Казахстана

«Казахстанская правда», 10.02.2012